Анализ политики приобретений Павла Михайловича Третьякова (1832 –1898), одного из ведущих московских коллекционеров XIX столетия, серьезным образом повлиявшего на историю коллекционирования в России, разрушает стереотипный образ этого человека, сложившийся в искусствоведческой литературе и мемуаристике. Третьяков традиционно воспринимается скорее как человек законопослушный и консервативный в своих взглядах, нежели свободный и независимый. Кроме того, в советском искусствознании бытовало мнение, что у московского купца-коллекционера были выдающиеся советчики — художники демократической направленности, без которых он не приобретал ни одного произведения. Истории поступления в его собрание нескольких произведений — главных шедевров Третьяковской галереи — показательны сразу в нескольких отношениях. Они раскрывают непростую художественную атмосферу, в которой оказывался коллекционер, обнаруживают его многотрудные раздумья и, в конечном итоге, — независимое решение, в некоторых случаях требуют новых интерпретаций этих произведений. Третьяков всякий раз стоял перед сложным выбором, осознавая неоднозначность идей ряда полотен, приобретение которых могло, в том числе, навлечь неприятности на него, а впоследствии — и на галерею. Выбор картин современных мастеров, сделанный Павлом Михайловичем, заставляет выделить несколько аспектов, формирующих образ коллекционера: в какой момент были куплены рассматриваемые произведения — до их экспонирования, в течение выставки или после ее окончания; когда были высказаны мнения критиков, знатоков, корреспондентов — к моменту покупки или после; был ли сделан выбор коллекционером единолично, без учета мнения большинства; как его приобретения воспринимали близкие ему люди, единомышленники; как Третьяков относился к обвинениям в недостаточно верном отборе при создании картинной галереи русской живописи, и ряд других. На примере нескольких покупок произведений русского искусства выявлен путь коллекционера, принимавшего решения самостоятельно, чаще игнорируя советы корреспондентов и единомышленников, а также мнения современной критики, но подчас и прислушиваясь к ним.

Ножи — одна из самых распространенных и массовых категорий находок на средневековых археологических памятниках. Поэтому они могут служить источником не только для исследования техник древних производств, но и для решения различных общеисторических вопросов. Данная статья посвящена работам отечественных и зарубежных археологов, занимавшихся изучением ножей как с типологической, так и с технологической точки зрения. И хотя основной упор был сделан на историю изучения коллекции, происходящей с территории Гнёздовского археологического комплекса, имеющей в своем составе около 1000 ножей и их фрагментов, тем не менее раскрыть проблему полностью, без привлечения сторонних исследований, невозможно. Круг публикаций, так или иначе затрагивающих проблемы изучения средневековых ножей и определение технологии их производства на основе анализа структуры металла, представляется практически неохватным. Данная статья включает обзор наиболее ранних публикаций, содержащих сведения о ножах из раскопок Гнёздова и их оценку в последующей историографии, а также основные классификационные схемы, предложенные для ножей в отечественной историографии Б.А. Колчиным, А.Е. Леонтьевым и Р.С. Минасяном. Учитываются также работы, освещающие результаты применения этих схем к коллекции Гнёздова, и итоги исследований с применением металлографического анализа. Дополнительно были рассмотрены некоторые ключевые исследования, касающиеся регионов, с которыми в Гнёздовской коллекции обнаружены многочисленные аналогии. Это работы, в которых исследуются ножи и кузнечное ремесло Северной Европы, Англии и салтово-маяцкой культуры. Автором статьи впервые собраны вместе и рассмотрены все работы, касающиеся богатейшей коллекции ножей Гнёздова, прослежена эволюция использования этих данных как исторического источника. Результатом, в частности, стал список литературы, который может оказаться полезным не только для интересующихся конкретным археологическим памятником, но и для желающих ознакомиться с ножами как категорией находок в более широком контексте.

Научная школа В.И. Бовыкина своим становлением и развитием связана с историческим факультетом МГУ имени М.В. Ломоносова. Школа, которая существует уже несколько десятилетий и объединяет несколько поколений историков, продолжает развиваться и в XXI в. В статье предпринимается попытка обрисовать становление В.И. Бовыкина как исследователя, поиск им главных направлений своих научных интересов, постоянное расширение и обогащение исследовательского диапазона. Автор обращается к сохранившимся архивам ученого, воспоминаниям его учеников и коллег. Труды учеников В.И. Бовыкина разнообразны по проблематике. Не все его последователи работают в парадигме экономической истории, но ядро школы образуют исследования, посвященные именно данной тематике. В.И. Бовыкин формировался как специалист по истории России рубежа XIX–XX вв., и первоначально его школа была локализована в пределах истории России этого периода. Но постепенно проблематика последователей, развивавших традиции экономической истории, вышла за эти хронологические рубежи и сегодня включает уже исследования по экономической истории ХХ в. В новых экономических реалиях 1990-х гг. сам историк на многие вопросы экономической истории рубежа XIX–XX вв. стал смотреть под новым, «современным» углом зрения. Главные признаки научной школы В.И. Бовыкина определяются творческим интересом к историографии, источниковедению. Но эти составляющие исторической науки становятся средством для глубокого проникновения в экономическую историю России нового и новейшего времени. Важной чертой школы В.И. Бовыкина стала гуманитарная составляющая исследования экономической истории. Значителен вклад последователей и учеников В.И. Бовыкина в изучение личного фактора в экономической истории. Школа знаменита работами учеников, владеющих биографическим и генеалогическим методами. Благодаря усилиями последователей В.И. Бовыкина создан коллективный портрет отечественного предпринимательства. Несколько поколений последователей ученого развивают устойчивый интерес к экономической истории, ее гуманитарным проявлениям. Регулярно проводятся конференции, посвященные памяти В.И. Бовыкина.

Деятельность советской военной миссии в Соединенных Штатах Америки в начальный период Великой Отечественной войны впервые становится предметом исследования как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Изучив материалы российских и американских архивов, а также публикации американских средств массовой информации, автор делает выводы о первых результатах переговоров, которые вели высокопоставленные советские военные с политическим руководством США. Хотя масштаб американской помощи Советскому Союзу в избранный хронологический период — с июля 1941 г. по февраль 1942 г. — был ограничен, да и американские поставки в СССР в самом начале Великой Отечественной войны осуществлялись в основном не в рамках программы ленд-лиза, а путем предоставления кредитов Советскому Союзу на прямые закупки вооружения, тем не менее, именно тогда были заложены основы союзнических отношений между СССР и США и определены основные параметры американской экономической помощи, выработаны логистика доставки грузов в Советский Союз, финансовая составляющая программы и произведена оценка возможностей американской оборонной промышленности. Важнейшей задачей представителей советской военной миссии в США было убедить американское руководство в том, что военное положение СССР не является катастрофическим, а Красная Армия сохраняет боеспособность. Материалы американской периодической печати дают важную информацию о развернувшейся летом 1941 г. борьбе как в средствах массовой информации, так и в политических и военных кругах США по вопросу о необходимости оказания помощи СССР и о формировании нового образа советского государства — союзника по совместной борьбе, а не идеологического оппонента. Особое внимание в статье уделено визиту главы советской военной миссии в США А.К. Репина в феврале 1942 г., характеру переговоров с президентом США и последовавшим решениям, которые способствовали реализации программы ленд-лиза в отношении Советского Союза.

Начало массовой иммиграции в США из Российской империи приходится на последние десятилетия ХIХ в. Статистика обоих государств отражает стремительный прирост потока отъезжающих/прибывающих за океан накануне Первой мировой войны. Изменение состава переселенцев в сторону преобладания выходцев из Восточной Европы, в основном евреев, еще современниками было охарактеризовано как «новая» иммиграция в Америке, своеобразие которой обуславливалось «культурной» замкнутостью, традиционализмом, религиозной ортодоксальностью. Проблемы, вызванные «новой» иммиграцией, являлись злободневными и острыми как в русском, так и в американском обществе. В России массовая экономическая (трудовая) эмиграция в Америку была спровоцирована во многом национальными и религиозными конфликтами. Эта тема поднималась на страницах отечественной прессы и в отдельных изданиях, инициаторами дискуссии выступали ведомственные чиновники, которые оперировали статистикой, и выступали с рекомендациями по урегулированию ситуации. В Соединенных Штатах возросший приток иммигрантов вызвал изменения в законодательстве и иммиграционной политике, в сторону введения ограничительных мер, а также привел к усилению влияния движения нейтивизма, создании специальной комиссии У.П. Дилинхэма для изучения всех аспектов, связанных с иммиграцией. В данной статье анализируется иммиграционная политика США, в частности рестрикционистское законодательство. Интеллектуальная элита США включалась в обсуждение проблемы «новой» иммиграции и транслировала свое видение проблемы через прессу. В существующей отечественной и американской историографии не уделялось должного внимания прессе Новой Англии. Между тем новоанглийская пресса проявлялся устойчивый интерес к проблеме «новой» миграции из России, а именно к ее значительной еврейской составляющей. Публицисты отмечали тенденции на трудовом рынке, сложности, вызванные адаптацией переселенцев, и восприятие их жителями Новой Англии. Волна «новой» иммиграции из Российской империи, обладавшая ярко выраженными специфическими чертами, оказала влияние на социально-экономические и общественно-политические процессы в Соединенных штатах в конце ХIХ — начале ХХ в.