В статье прослеживается история строительства каменной синагоги в посаде Бежунь Плоцкой губернии и делается попытка восстановить обстоятельства ее создания. Анализ не опубликованных ранее источников — архивных дел Плоцкого государственного архива, а также памятных книжек Плоцкой губернии — позволил установить авторство проекта. Вопреки утвердившемуся ранее в научной литературе мнению, архитектором синагоги является не С. Кмита, автор ее первого, неосуществленного, проекта, а Л. Каминский. Также в статье были сформулированы гипотезы относительно источников архитектурного решения первого и второго проектов синагоги. Первый, нереализованный, проект Сизигмунда Кмиты, вероятно, связан с архитектурой синагоги в Петрокове Трибунальском, реконструированной в 1864 г.: оба проекта имеют трехчастное членение фасада, двойное готическое окно над порталом и окна стрельчатой формы на боковых частях фасада, а также перспективный портал. Поскольку архитектор Кмита обучался в Петроковской гимназии как раз в период реконструкции этой синагоги, вполне возможно, что, работая над бежуньским проектом, он мог сообщить ему некоторые ее черты (речь главным образом идет и декоре фасада). В свою очередь синагога в Петрокове демонстрирует связь с типом неоготической синагоги, впервые воплощенном в синагоге в немецком Касселе в 1832 г. Петроковская синагога является далеко не единственной польской синагогой, воспроизводящей этот тип. В качестве примеров зданий со схожей композицией фасадов можно привести синагоги в Ломзе (1880–1881 гг.) и Лодзи (1899–1904 гг.). Для второго проекта бежуньской синагоги определенный источник цитирования сложно установить. Можно предположить, что архитектор Людомир Каминский, будучи знакомым с зарисовками неомавританских синагог Европы, использовал отдельные ориенталистские декоративные элементы в своем проекте, такие, как подковообразные и стрельчатые окна. Сделанные в статье выводы вносят вклад в изучение архитектуры центральнои восточноевропейских синагог конца XIX — начала ХХ в. 

В статье осуществлен краткий междисциплинарный обзор отдельных нормативных правовых актов, принятых в 2024 г. (и вступивших в силу в 2024 г.) федеральными органами исполнительной власти России, иными государственными органами, связанных с регулированием правового положения иностранных граждан и лиц без гражданства, а также c применением соответствующего миграционного законодательства. Рассмотрены как подзаконные нормативные правовые акты, принятые органами общей компетенции (президентом Российской Федерации, правительством Российской Федерации, Генеральной прокуратурой Российской Федерации), так и органами специальной компетенции — федеральными органами исполнительной власти (Министерством внутренних дел РФ). Рассмотрение указанных нормативных правовых актов проведено не только с точки зрения юридической догматики, но и применительно к политическому, экономическому и социальному контексту их принятия, в том числе с учетом произошедших в 2024 г. событий. Так, в частности, в статье рассмотрены нормативные правовые акты президента Российской Федерации, уточняющие категории лиц, имеющих право на обращение с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке, определяющие понятие «репатриант» применительно к Государственной программе по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, и т.д. Рассматриваются новые нормативные правовые акты правительства Российской Федерации, в том числе применительно к изменениям правил миграционного учета, а также к эксперименту по апробации правил и условий въезда в Российскую Федерацию и выезда из Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства. Кроме того, уделено внимание различным ведомственным нормативным правовым актам (приказам) Министерства внутренних дел Российской Федерации и Генеральной прокуратуры Российской Федерации. В результате проведенного анализа делаются выводы, что указанные нормативные правовые акты направлены на дальнейшее совершенствование российского законодательства, создание новых эффективных юридических механизмов, направленных на восполнение существующих пробелов и снятие формирующегося социального напряжения. 

В статье предпринята попытка отойти от традиционного нормативного подхода при исследовании роли местных (региональных) органов государственной власти и управления (сельских, поселковых, районных, городских и областных Советов и их исполкомов) в советской политической системе. Проблема рассматривается посредством анализа предложений белорусской региональной советской номенклатуры по вопросам совершенствования функционирования системы местных Советов депутатов трудящихся / народных депутатов. Преимущественно анализируются те предложения, которые имплицитно отражали ее консолидированную, основанную на управленческих практиках позицию. Мотивация региональной бюрократии при формировании пакета новаций базировалась, с одной стороны, на стремлении расширить свои полномочия в интересах дела и собственной управленческой карьеры, с другой — на желании ограничить неизбежно связанный с этим рост интенсивности труда и обезопасить себя от возможных карьерных рисков. Местным управленцам важным виделся пересмотр существовавшей модели отношений между региональными и вышестоящими управленческими структурами посредством, вопервых, превращения местных Советов в главный орган, отвечающий за комплексное социально-экономическое развитие своих административнотерриториальных единиц, во-вторых, расширения мер реального административного воздействия в отношении руководителей предприятий и организаций вышестоящего подчинения, расположенных на их территории. Эффективность действий местных властей связывалась с предоставлением им возможности перераспределять фондируемые и лимитированные материальные ресурсы, а также с укреплением местных бюджетов новыми доходными источниками и передачей в их ведение всех предприятий и хозяйственных организаций, обслуживавших преимущественно население данного Совета (в том числе находившихся в подчинении вышестоящих органов). Несмотря на наличие консолидированной позиции региональной белорусской номенклатуры по многим вопросам совершенствования деятельности местных Советов и их исполкомов, сам процесс принятия конечных решений имел монологический характер с доминированием интересов республиканской и союзной бюрократии. Большинство предложений руководителей местных Советов и их исполкомов было формализовано в нормативных правовых актах в условиях горбачевского курса на ускорение социально-экономического развития СССР. 

В статье рассматривается вопрос о формировании концепции диалога и плюрализма в духовном наследии римских пап Иоанна XXIII и Павла VI. Второй Ватиканский собор (1962–1965) инициировал процесс так называемого аджорнаменто, т.е. обновления разных аспектов католического учения, и поставил вопрос о пересмотре принципов отношений Римско-католической церкви с современным обществом. Для достижения поставленных собором целей необходимо было изменить стратегию и тактику коммуникации, что было невозможно без признания таких неотъемлемых атрибутов современного общества, как плюрализм и диалог. Оба этих слова входят в лексикон римских пап Иоанна XXIII и Павла VI, которые в своих энцикликах и посланиях выстраивают особую семантическую рамку вокруг данных, казалось бы, хорошо понятных концептов. Так, католический плюрализм не подразумевает множественности и равноправности компонентов, составляющих общество, а подразделяется на легитимный и нелегитимный, причем критерием легитимности становится, по сути, непререкаемое определение Святого Престола. Диалог, предполагающий равенство сторон, в папских документах сводится к изысканному риторическому и тактическому приему для достижения неизменной цели восстановления единства христианского мира под паллием папы. Таким образом, речь идет о развороте Римско-католической церкви к своего рода реальной политике в отношениях с изменившимся миром, но при сохранении неизменных целей миссионерского характера. Однако подобный прагматичный подход таит в себе и некую двойственность, ибо обеспечивает большую широту маневра именно понтифику, который единолично определяет рамки допустимого как для установления степени легитимности плюрализма, так и для расширения или сужения таргетов, форм и методов ведения диалога. Особенно ярко это проявилось при римском папе Франциске с его открытостью к нехристианским культам и альтернативным моделям общественных отношений, что вызвало неоднозначную реакцию как паствы, так и католического клира. 

Цель данного исследования — охарактеризовать механизмы и цели установления и развития международных связей советского физкультурного движения в первой половине 1920-х гг. как важной составляющей культурной дипломатии. Рассматриваются международные спортивные встречи, в которых советские спортсмены принимали участие за рубежом, в первую очередь, поездка харьковских футболистов в 1925 г., которая имела особое значение. Интерес исследователей к проблемам культурной дипломатии растет, при этом большинство работ посвящено противостоянию СССР капиталистическому миру в спортивной сфере в годы холодной войны. Однако именно в 1920-е гг. формируются институциональные основы советского спорта и формы его взаимодействия с внешним миром. Характерной чертой рассматриваемого периода является классовый подход в спорте, в рамках которого происходило противопоставление рабочего физкультурного движения буржуазному. Главная задача развития пролетарского спорта виделась в подготовке бойцов для будущих революционных сражений. Международные спортивные встречи советских физкультурников с иностранными рабочими спортсменами являлись прежде всего способом завязать более тесные связи с ними с целью привлечения их на свою сторону и расширения благодаря этому рядов коммунистических сил, поэтому собственно результаты спортивных соревнований были не столь важны. Другой характерной чертой периода является наличие двух центров, организовывавших взаимодействие с рабочими командами из-за рубежа: это Красный спортивный интернационал и Высший совет физической культуры, которые находились в состоянии конфликта, из-за чего международные мероприятия часто срывались или не получали должного размаха. Поездка в Германию футбольной команды из Харькова в 1925 г. стала переломным моментом в процессе установления международных связей, который позволил советскому руководству осознать, насколько большой политический потенциал могут иметь победы в международных соревнованиях и правильно выстроенная пропагандистская компания вокруг них, что со временем станет активно использоваться для повышения престижа СССР в глазах мирового сообщества.