Малявин Владимир Вячеславович

В статье анализируются критические оценки концепции России-Евразии в современной западной литературе. В центре внимания — работы М. Ларюэль «Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи», А. Эткинда «Внутренняя колонизация: имперский опыт России» и Бруно Масаеша «Рассвет Евразии: На пути к Новому мировому порядку». Автор показывает, что этим исследованиям присущи некоторые общие недостатки, обусловленные традиционной методологией гуманитарных наук на Западе. Так, М. Ларюэль стремится изобразить учение евразийцев нагромождением противоречий, но само это стремление отражает природу позитивистской рациональности Запада, которая вследствие приверженности идее оппозиции субъекта и объекта вносит раскол в мир и универсализирует конфликты. Отчасти этот недостаток свойствен самим евразийцам, что не позволило им в методологическом отношении остаться на уровне их «пред- чувствий». Теоретический потенциал ключевых понятий евразийства — «месторазвитие», «бытовое исподведничество, «демотия» и др. — остался нераскрытым. Автор предлагает новый подход к наследию евразийства, основанный на принципе (само)превращения реальности, которое ведет к взаимному преображению человека и мира. Отмеченная ограниченность западной методологии истории присуща и книге А.М. Эткинда, который рассматривает историю России под углом зрения так называемой внутренней колонизации. Последнюю автор определяет, следуя Ю. Хабермасу, как новации современности, которые «попадают в жизненный мир извне … и принуждают его к ассимиляции». В статье раскрыта несостоятельность подобного «колониалистского» взгляда на русскую историю и указаны возможности, а также реальные исторические явления, которые позволяют видеть в истории России не столько колонизацию русского мира западными «новациями», сколько встречу, свободную «совместность» колонизации и альтернативного мировоззрения, называемого «контрколонизацией». Такая встреча, как предполагает автор, может стать основой глобальной по масштабам и перспективам евроазиатской миросистемы, включающей в себя Россию. Книга Б. Масаеша уже допускает оптимистический сценарий интеграции Евразии и Запада.

Статья посвящена природе исторического процесса в максимально широком геополитическом контексте так называемой Большой Евразии. Отправной точкой исследования служит категория «молчания» как ключевого феномена русской и азиатской истории в его культурном, политическом и психологическом измерениях. Молчание имеет здесь множество проявлений начиная со «священнобезмолвия» в православной традиции и кончая различными формами обманной коммуникации, хлестаковщины, шутовства, культуры «понтов» и пр. Это понятие рассматривается в контексте двух глобальных установок познания: одна основана на принципе тождественности вещей себе, другая — на принципе их неравенства себе, самоинаковости всего сущего, уклонения от себя, когда реальностью является становление, переход вещи в иное и, следовательно, предел существования. Первый принцип лег в основу западной интеллектуальной традиции, второй занимал доминирующее положение в духовных традициях Азии. Принцип самоинаковости предполагает отношения свободной совместности, синергии, динамичной центрированности мировых сил и утверждает всеобщее подобие, взаимное проникновение противоположностей, когда вещи охватывают, вмещают друг друга так, что всё сущее и весь мир как бы хранятся в себе, становятся собственным тайником. Здесь единое сливается с единичным, и центростремительное движение, или инволюция, возвращение к истоку существования оказываются условием неисчерпаемого разнообразия и сокровенной вечнопреемственности жизни. Такая познавательная установка обеспечивает большой творческий потенциал и духовную дисциплину личной и общественной жизни, посредством которых моменты жизненного опыта претворяются в репертуар типизированных и стильных форм культурной практики. Так созидается надвременное тело традиции и становится возможным восстановление полноты бытия всех вещей (апокатастасис). Исторически неопределенность структурных основ традиции и забвение символического измерения опыта обусловили их постепенное замещение логикой самотождественности вещей, характерной для эпохи Модерна. Однако принцип самоинаковости вновь вышел на передний план в современной «постмодернистской» ситуации, характеризующейся эрозией идеологии, и история стала процессом раскрытия в глубинах индивидуального опыта перспективы глобального человечества в безграничном разнообразии его проявлений.