Искусство всегда имело большое значение для репрезентации власти. Во Франции основание Королевской академии живописи и скульптуры (1648) было значимым событием не только для художников, желавших обособиться от ремесленной среды, но и для зарождавшегося абсолютизма. В лице мастеров Академии монархия приобретала тех, кто сможет транслировать важные для государства идеи, а также образ самого короля. Академия же получала монополию на королевский художественный заказ. Это гарантировало как качество произведений, так и их программную, идеологическую выверенность. Взаимоотношения между королевской властью и избранным кругом художников и стали предметом данного исследования. В статье поднимаются следующие вопросы: как на протяжении XVIII в. был организован процесс получения, выполнения и сдачи королевского заказа, как распределялась ответственность за его успешное выполнение, каковы были официальные — жанровые и стилистические — предпочтения короны, как происходил отбор мастеров, достойных высокой чести стать членами Академии, какую роль в карьере живописца играл факт работы на королевского заказчика, при каких условиях подобные заказы были выгодны и интересны художникам. Несмотря на то что каждый из этих вопросов по отдельности так или иначе затрагивался во франкоязычной литературе, их комплексное рассмотрение с позиций современной науки до сих пор осуществлено не было. Помимо близких по тематике научных трудов, автор проанализировал следующие информативные источники: инвентарные списки картин, заказанных директорами королевских строений для монарха, протоколы заседаний Королевской академии, важнейшие теоретические сочинения, принадлежащие академикам. В результате исследования удалось показать положение в обществе и реконструировать жизненные и творческие обстоятельства художника, призванного создавать произведения официального искусства. Это позволит более ясно представить себе картину художественной жизни Франции XVIII столетия, лучше понять особенности социальных и творческих взаимодействий внутри артистического сообщества указанной эпохи.

В статье анализируется, как в программах переписей населения, проводившихся на территории России с 1897 по 1937 г., отражалась динамика представлений об основных этнокультурных идентичностях. В России из всех видов культурной идентичности наиболее значимыми были языковая, религиозная и этническая, при этом применительно к разным периодам порядок внутри этого перечня различался, и приоритеты государства по «продвижению» одной или нескольких из них менялись. Переписи населения, проведенные в России в 1897, 1920, 1926 и 1937 гг., ярко выявляют трансформации этой шкалы идентичностей. Особое внимание в статье уделяется проникновению в перепись категории национальной (этнической) идентичности. В Российской империи Нового времени формировался элитарный дискурс, который предлагал различные интерпретации природы этнического (национального): определение русскости через ее атрибуты — православие и верность престолу; определение русскости (национальности) через культуру; определение русскости через «расу», «породу», «кровь». Но в отношении массы русского народа работала презумпция: русский — значит православный и лояльный престолу (при этом негласно подразумевался и русский язык). В статье показывается, как в Советской России повышалась значимость этнической идентичности, чему способствовали и принятый новой властью принцип национального самоопределения, и введенное административное деление, теснейшим образом привязанное к национальнос ти. Неслучайно, что уже в переписи 1920 г. появляется вопрос об этнической принадлежности — с формулировкой «народность». В переписи 1926 г. она меняется на «национальность». Анализ переписей населения, проведенных с 1897 по 1937 г., показывает, что в России базовыми факторами этнической идентичности, которая официально признавалась не во все периоды этого срока, были язык и религия. Связь языка и этничности выглядит априорной. Связь этничности и религии не столь очевидна, но в условиях гонений на религию она хотя затушевывалась, но сохранялась, однако в структурировании идентичностей (базовая/ производная) религия и этничность поменялись местами.

Статья посвящена природе исторического процесса в максимально широком геополитическом контексте так называемой Большой Евразии. Отправной точкой исследования служит категория «молчания» как ключевого феномена русской и азиатской истории в его культурном, политическом и психологическом измерениях. Молчание имеет здесь множество проявлений начиная со «священнобезмолвия» в православной традиции и кончая различными формами обманной коммуникации, хлестаковщины, шутовства, культуры «понтов» и пр. Это понятие рассматривается в контексте двух глобальных установок познания: одна основана на принципе тождественности вещей себе, другая — на принципе их неравенства себе, самоинаковости всего сущего, уклонения от себя, когда реальностью является становление, переход вещи в иное и, следовательно, предел существования. Первый принцип лег в основу западной интеллектуальной традиции, второй занимал доминирующее положение в духовных традициях Азии. Принцип самоинаковости предполагает отношения свободной совместности, синергии, динамичной центрированности мировых сил и утверждает всеобщее подобие, взаимное проникновение противоположностей, когда вещи охватывают, вмещают друг друга так, что всё сущее и весь мир как бы хранятся в себе, становятся собственным тайником. Здесь единое сливается с единичным, и центростремительное движение, или инволюция, возвращение к истоку существования оказываются условием неисчерпаемого разнообразия и сокровенной вечнопреемственности жизни. Такая познавательная установка обеспечивает большой творческий потенциал и духовную дисциплину личной и общественной жизни, посредством которых моменты жизненного опыта претворяются в репертуар типизированных и стильных форм культурной практики. Так созидается надвременное тело традиции и становится возможным восстановление полноты бытия всех вещей (апокатастасис). Исторически неопределенность структурных основ традиции и забвение символического измерения опыта обусловили их постепенное замещение логикой самотождественности вещей, характерной для эпохи Модерна. Однако принцип самоинаковости вновь вышел на передний план в современной «постмодернистской» ситуации, характеризующейся эрозией идеологии, и история стала процессом раскрытия в глубинах индивидуального опыта перспективы глобального человечества в безграничном разнообразии его проявлений.

Колониализм как явление на протяжении длительного времени рассматривался в контексте европейских исследований. В последние десятилетия в его изучение включились африканские авторы. В центре их внимания оказались проблемы трансформации идентичности, напрямую связанные с наследием колониального прошлого. Предметом исследования в данной статье является колониальная ментальность — «коломентальность» (как назвал ее выдающийся нигерийский музыкант Фела Аникулапо Кути (1938–1987), акцентировавший внимание на том, что рано или поздно она может обрести антиколониальный характер). Колониальная ментальность — продукт сравнительно короткого исторического периода, и в историко-культурном контексте применительно к Нигерии она может рассматриваться как часть национальной и индивидуальной идентичности. По сути, она стала «ответом» на «вызов» колониальных властей, результатом реализации предпринятой ими цивилизаторской миссии, направленной на просвещение чернокожих «дикарей». Оборотной стороной процесса стало разрушение прежней — афроцентричной — эпистемологии и ментальности, а вместе с ними и афроцентричной картины мира. Параллельно с обращением к европейским ценностям шло навязывание и принятие двойных стандартов, формировалась склонность к паразитическому существованию, насаждались сегрегация и насилие. Как следствие, в границах колониальной ментальность проявилось два вектора развития — положительный и отрицательный. В Нигерии в постколониальный период они нашли отражение в актуализации присущей местным жителям творческой энергии, воплотившейся, с одной стороны, в динамичное развитие литературы, публицистики, науки, предпринимательства, а с другой — в эволюцию протестных настроений, которые обрели форму махинаций и мошенничества. С середины 1970-х гг. они претерпели значительную эволюцию, обнаружив при этом сходство с традиционной карнавальной культурой, лицедейством, игрой. На рубеже ХХ–XXI вв. Нигерия обрела устойчивую репутацию одной из самых криминальных стран мира, а нигерийское мошенничество — как часть колониальной и одновременно национальной ментальности — превратилось в один из своеобразных брендов, точнее антибрендов, Нигерии.

Одной из задач проекта по развитию молодежного музея под эгидой Научно-учебного музея землеведения МГУ является популяризация научных исследований и разработка механизмов научно-просветительской деятельности групп начинающих исследователей, в связи с чем особое значение имеет Фестиваль науки, ежегодно проводимый в Московском университете. С 2016 г. началось сотрудничество Музея землеведения МГУ с научно-просветительской экспедицией «Флотилия плавучих университетов», работающей в Поволжье, Подонье и Прикаспии. Представление молодежного музея как мобильно-сетевого проекта на научно-просветительском мероприятии в формате Фестиваля науки наиболее эффективно при сочетании механизмов: выставочного — временное экспонирование натурфактов и артефактов, собранных начинающими естествоиспытателями в экспедициях; презентационного — демонстрация научно-популярных книг, видеографических произведений, научных трудов, созданных при участии молодых коллег; интерактивного — организация комплекса соответствующих площадок. Такой подход апробирован на Всероссийском фестивале науки в кампусе МГУ в 2023–2024 гг. Серию экспонатов составили находки участников экспедиции «Флотилия плавучих университетов» (в том числе победителей первого всероссийского конкурса «Молодежь и музей») в Поволжье — выставка была развернута в павильонах Музея землеведения и Университетской гимназии МГУ. Ключевыми презентуемыми продуктами, созданными в сотворчестве с участниками проекта молодежного музея, стали книга «Вернадизм в современном университете» и постоянно демонстрировавшийся на экране научно-популярный фильм «Братство научного творчества. Плавучий университет Владимира Вернадского». Для посетителей работали специально спроектированные интерактивные площадки: «Виртуальная реальность в музейном пространстве — VR-travel в геологическое прошлое Восточно-Европейской равнины» (от победителей всероссийского конкурса «Молодежь и музей»), предлагающая посетителю посредством VR-технологий и специально организованного видео-контента стать виртуальным участником реальной научной экспедиции «Флотилия плавучих университетов» с целью приобщения к научным полевым исследованиям и сбору материалов для естественно-научного университетского музея; «Колонка С.Н. Виноградского» — натурная презентация эволюции экосистем в реальном времени. Также проводился экспедиционно-лабораторный познавательный практикум «Космические следы на Земле», представленный учащимися Университетской гимназии МГУ.