Проблема реставрации — одна из важнейших неотъемлемых составляющих процесса сохранения мирового культурного наследия. XIX век является знаковым в истории реставрационного дела. В это время из частной практики самоучек оно превратилось в настоящую научную дисциплину. С давних времен многие европейские страны сталкивались с проблемами сохранения культурного наследия, при этом везде они решались по-разному, в зависимости от местных художественных особенностей и накопленного опыта. Настоящая статья посвящена неизвестным ранее фактам из жизни и деятельности первого русского реставратора Андрея Филипповича Митрохина. Он родился и учился живописи в городе Торопец. Служил простым солдатом, затем по долгу службы попал в Санкт-Петербург, где вскоре был пожалован камердинером в Эрмитаж. Его карьера получила развитие при Франце Ивановиче Лабенском, который в 1797 г. вступил в должность главного хранителя картин эрмитажной галереи. Роль Митрохина для истории отечественной реставрации и, в частности, для Эрмитажа невозможно переоценить. Он не только реставрировал живописные произведения, воспитал нескольких учеников, но и самостоятельно занимался разработкой новых методов реставрации картин. С помощью освоения новых техник и методов механической реставрации А.Ф. Митрохину и его ученикам удалось сохранить более тысячи живописных произведений из эрмитажной коллекции, многие из которых являются жемчужинами живописи. К сожалению, некоторые аспекты биографии Митрохина долгое время оставались вне поля зрения исследователей, в особенности это касается его жизни вне стен Эрмитажа. В данной работе рассмотрены вопросы о предполагаемой дате рождения мастера, его родственных и дружеских связях и др. Приводимые автором архивные данные позволяют по-новому взглянуть на персону реставратора Андрея Митрохина, а также проливают свет на некоторые социально-культурные аспекты того времени 

Археологические и естественнонаучные исследования палеолитических красочных пигментов (охры) имеют более чем столетнюю историю. Однако до последнего времени подавляющее большинство работ было сосредоточено на изучении отдельных образцов, но не всей совокупности данной категории материалов — минерального красочного сырья (в широком смысле этого термина). Описание теоретического подхода и имеющиеся результаты апробации методики полевой фиксации и лабораторной обработки образцов охры разных форм, размера и консистенции со всей очевидностью демонстрируют принципиальную важность проведения перед естественнонаучной стадией изучения именно археологического исследования красочных пигментов как массового материала, без чего фактически невозможно даже целеполагание для последующего междисциплинарного исследования, а его результат будет иметь крайне лимитированный характер. Многофакторное изучение красочных материалов может демонстрировать большое разнообразие характеристик образцов как между различными уровнями залегания археологического материала и объектами в рамках одного памятника, так и между разными памятниками. При подходе к пигментам как к массовому материалу необходима статистическая обработка полученных результатов для формирования содержательных выводов об использовании пигментов на памятниках. Выявляемые в результате подобного методического подхода системные различия открывают возможности для проведения сравнения, основанного на методах математической статистики. Подобный подход требует накопления статистически значимого и пригодного с точки зрения полевых алгоритмов фиксации количества образцов пигмента для получения релевантных данных. Следовательно, только изучение максимально доступного массива экземпляров (включая максимум мелких крупинок) охр из разных объектов культурного слоя, отдельных слоев и разных памятников дает возможность получить информацию о культурном сходстве и различии в этой части стратегий жизнедеятельности верхнепалеолитических коллективов, в том числе позволяет выявить основные стадии производственной цепочки. Предлагаемый подход к исследованию охры как массового материала при соблюдении методики полевых работ актуален для всех типов археологических памятников каменного века. 

Предмет данного исследования — научное наследие заслуженного профессора Московского университета Ии Леонидовны Маяк (1922–2018) в той его части, которую составляют опубликованные ею в 1958–1999 гг. рецензии на монографии по римской истории отечественных и зарубежных авторов. Рассматриваются побудительные мотивы И.Л. Маяк к написанию рецензий, методологические основы ее анализа, требования к источниковой базе и историографическому фундированию антиковедческих работ, к их структуре и логике изложения. Отмечается неприятие И.Л. Маяк догматизма в применении теории общественно-экономических формаций, а также гиперкритического отношения к источникам по архаическому Риму, распространение которого она считала методологическим следствием кантианства. Автор показывает, что И.Л. Маяк не только отслеживала трудный процесс реабилитации античной традиции как источника для изучения римской архаики, она сама активно продвигала этот процесс, в том числе — рецензируя чужие труды. Излагаются такие требования И.Л. Маяк к антиковедческим исследованиям, как необходимость проводить терминологический анализ сведений источников, прослеживать изменения содержания понятий с течением времени, показывать возможность различных интерпретаций приводимых фактов. При формулировании теоретических построений императивом И.Л. Маяк были: давать свою концепцию на фоне концепций предшественников; если проблема дискуссионная, обозначать свою позицию четко и определенно. Анализ содержания рецензий, написанных Ией Леонидовной, позволяет сделать вывод, что они дают возможность расширить представления о ее научных позициях, особенно по тем проблемам римской истории, изучением которых она непосредственно не занималась в своих монографиях и статьях, в частности, по вопросу о сохранении полисных основ в поздней Римской империи. Тексты рецензий И.Л. Маяк подкрепляют памятный многим поколениям историков ее образ: уважительное отношение к коллегам даже при серьезной критике написанного ими, деликатность замечаний, строгая академичность выражений. Показана полемическая заостренность и диалогичность рецензий И.Л. Маяк 

В рецензии анализируется монография А.Б. Николаева «Государственное совещание 1917 года: созыв, состав, деятельность», опубликованная в 2022 г. Подготовка и проведение масштабного общероссийского мероприятия в революцио нном 1917 г. даны в русле исследований российского парламентаризма. Созыв Московского Государственного совещания 1917 г. стал насущной необходимостью для коалиционного Временного правительства, рассчитывавшего укрепить свой престиж, личную власть А.Ф. Керенского, возможно, получить «трибуну», где оно могло бы оперативно давать пояснения по всем возникавшим вопросам в случае преобразования его из совещательного суррогата парламента в орган с учредительными функциями. Кроме того, Временное правительство искало возможности примирить на государственном уровне уже совсем к тому времени размежевавшихся революционно-социалистическую демократию и буржуазный либерализм. Значимый характер Московского Государственного совещания 1917 г. состоял в попытке найти выход из создавшегося революционного тупика, послужить для слабой, зависимой, двойственной государственной власти опорой, которая позволила бы ей стать властью единой, сильной, способной спаси страну от внутреннего развала. В стремлении возобладать над надвигавшейся политико-социальной анархией совещание явилось напряженным, драматичным моментом в ходе революции 1917 г. Для наблюдателей и участников Государственного совещания было очевидно, что это «Земский собор всея земли Русской», собравшийся в первопрестольной столице России, чтобы решить насущные проблемы, упрочить власть физически и духовно. Итоги Государственного совещания оказались противоречивыми для всех политических сил. Временное правительство смогло получить на совещании поддержку большинства, но характер этой поддержки свидетельствовал о крайне шатком положении коалиции. Автор рецензируемой монографии в результате проведенного исследования приходит к выводу, что Государственное совещание, сохранив коалицию, не укрепило ее. Представители революционной демократии вынуждены были пойти на уступки буржуазии, что привело в дальнейшем к утрате влияния революционной демократии среди рабочих и солдат 

Статья посвящена вопросам организации управления на железнодорожной станции Маньчжурия в начале XX в. Станция находилась на китайской территории в двух километрах от российской границы. Несколько десятилетий здесь преобладало русское население, строились храмы, школы, больницы, действовали две таможни. Управление поселком, который сформировался при станции, осуществлялось администрацией Китайско-Восточной железной дороги. Одновременно с этим в момент окончания строительства железнодорожной соединительной ветви «Китайский разъезд — Маньчжурия» часть функций по управлению станцией взяла на себя Забайкальская железная дорога. В статье на основе материалов Российского государственного исторического архива показано, что совместное управление станцией сразу двумя железными дорогами имело ряд особенностей. Для урегулирования спорных ситуаций администрация железных дорог заключала специальные соглашения. Первое из них было подписано в 1903 г. и предусматривало поступление всех доходов и сборов при эксплуатации пограничного участка дороги от китайской границы до станции Маньчжурия в пользование Забайкальской дороги. Она же должна была нести все расходы по эксплуатации подвижного состава. Эксплуатация станционных сооружений была четко регламентирована: одна часть каменного пассажирского здания, а также территорий вдоль железнодорожной магистрали переходила в ведение Забайкальской дороги, а другая — в ведение Китайской дороги. Расходы по содержанию и ремонту пассажирского здания, других сооружений общего пользования на станции Маньчжурия должны были производиться каждой дорогой в равных частях. Эффективность работы станции во многом зависела от правильной организации системы управления. Одновременное участие в этом процессе представителей сразу двух железнодорожных управлений вызывало отсутствие единства действий в организации перевозок. Казенная Забайкальская железная дорога находилась в зависимости от центральных ведомств. Китайско-Восточная железная дорога, как частная, имела более широкие полномочия. Не добавляло единства и присутствие на станции Маньчжурия коммерческих агентов, нередко преследовавших свои цели в ущерб государственным интересам.